Илья Яшин:
Новый сосед разложил вещи и плюхнулся на шконку, глядя по сторонам. К нему подошёл наш сокамерник Умарали из Бишкека.
«Шойгу?» – дружелюбно спросил он.
«Эээ… нет, – растерянно ответил новичок. – Я Митяй».
Киргиза нашего бывает сложно понять, поскольку русским он владеет плохо и зачастую изобретает собственные слова. Адвоката, к примеру, называет «облакатом», а родственников – «ратустивниками». Если же он протягивает вам кружку и с надеждой в голосе говорит «шойгу», значит, всего лишь предлагает выпить «чайку», а не мечтает увидеть министра обороны за решёткой.
Умарали сел за сбыт наркотиков. Среди населения российских тюрем таких, как он, больше половины. Многие в погоне за легкими деньгами даже не представляют, какие огромные сроки их ждут, и открывают Уголовный кодекс, только оказавшись в тюрьме. В итоге закладчики уезжают на 10-15 лет. Если повезёт – на 7-8.
Когда наш киргиз слышит про такие сроки, он смеётся и машет рукой. Не верит, что за изъятые у него при обыске 150 грамм солей можно получить десятку. Думает, разыгрываем его, и уверен, что выйдет к маю. Почему именно к маю? Ну потеплеет же как раз. Перезимовал в тюрьме, и хватит. Пора на свободу.
Впрочем, в тюрьму Умарали вообще не собирался. Когда дворник схватил его за рукав во время размещения закладки, он даже не сопротивлялся и покорно дождался полиции. Ему казалось, что в худшем случае продержат ночь в отделе полиции и отпустят. Чего он такого сделал-то? Не убил, не украл. Просто пакетик положил – за что тут сажать?
Умарали обезоруживает своей непосредственностью. Вообще не жалеет, что связался с наркотиками. Более того – искренне убеждён, что его «труд» заслуживает уважения. Он ведь «работал», а не сидел на шее у «ратустивников».
Я иногда закипаю от таких аргументов, но спорить с ним совершенно невозможно. Говори, что угодно. Умарали беззлобно улыбнётся в ответ и спросит: «Шойгу?»
Новый сосед разложил вещи и плюхнулся на шконку, глядя по сторонам. К нему подошёл наш сокамерник Умарали из Бишкека.
«Шойгу?» – дружелюбно спросил он.
«Эээ… нет, – растерянно ответил новичок. – Я Митяй».
Киргиза нашего бывает сложно понять, поскольку русским он владеет плохо и зачастую изобретает собственные слова. Адвоката, к примеру, называет «облакатом», а родственников – «ратустивниками». Если же он протягивает вам кружку и с надеждой в голосе говорит «шойгу», значит, всего лишь предлагает выпить «чайку», а не мечтает увидеть министра обороны за решёткой.
Умарали сел за сбыт наркотиков. Среди населения российских тюрем таких, как он, больше половины. Многие в погоне за легкими деньгами даже не представляют, какие огромные сроки их ждут, и открывают Уголовный кодекс, только оказавшись в тюрьме. В итоге закладчики уезжают на 10-15 лет. Если повезёт – на 7-8.
Когда наш киргиз слышит про такие сроки, он смеётся и машет рукой. Не верит, что за изъятые у него при обыске 150 грамм солей можно получить десятку. Думает, разыгрываем его, и уверен, что выйдет к маю. Почему именно к маю? Ну потеплеет же как раз. Перезимовал в тюрьме, и хватит. Пора на свободу.
Впрочем, в тюрьму Умарали вообще не собирался. Когда дворник схватил его за рукав во время размещения закладки, он даже не сопротивлялся и покорно дождался полиции. Ему казалось, что в худшем случае продержат ночь в отделе полиции и отпустят. Чего он такого сделал-то? Не убил, не украл. Просто пакетик положил – за что тут сажать?
Умарали обезоруживает своей непосредственностью. Вообще не жалеет, что связался с наркотиками. Более того – искренне убеждён, что его «труд» заслуживает уважения. Он ведь «работал», а не сидел на шее у «ратустивников».
Я иногда закипаю от таких аргументов, но спорить с ним совершенно невозможно. Говори, что угодно. Умарали беззлобно улыбнётся в ответ и спросит: «Шойгу?»
