«Конференция» — забыть нельзя помнить
Фильм Ивана Твердовского «Конференция» — один из самых тяжёлых современных фильмов в российском кинематографе. И на сегодняшний день, безусловно, лучший фильм автора.
В октябре 2002 года, в Москве, на Дубровке произошёл теракт, унёсший сотни жизней. Те, кому удалось спастись, остались один на один со страшными воспоминаниями. После многолетнего затворничества в монастыре Наталья собирает жертв трагедии, чтобы провести вечер памяти. Они встречаются в зале Театрального центра, где много лет назад мюзикл «Норд Ост» обернулся настоящим кошмаром.
«Конференция» оказалась достаточно важной картиной для российского кино: это попытка выйти на диалог со зрителем на темы по разным причинам табуированные. Автор хочет, чтобы травмированные люди проговорили вслух свои истории от начала и до конца, надеясь, что это поможет хоть как-то изжить страх и щемящую боль, оставшиеся где-то глубоко внутри. Кажется, ничего пугающего в кадре не происходит – просто неспешные, зачастую отстраненные воспоминания бывших заложников относительно того, что происходило в черные октябрьские дни 18 лет назад. Но Твердовский бесподобно владеет словом, композицией, лицами, атмосферой и, самое главное, восприятием на подсознательном уровне, чтобы оказать воздействие на аудиторию, готовую (и это самое важное условие для просмотра «Конференции») пройти сеанс этой кинотерапии.
Для погружения в атмосферу Твердовский выбирает эффект шоковой терапии, не реконструируя события визуально, а использует вербальные воспоминания «говорящих голов», происходящих здесь и сейчас. Дополняя эффект погружения и черными одеяниями героини, которая в монашеской рясе до степени смешения похожа на шахидку, и долгими какофоническими сценами, например спуск холодильника или открывающая сцена уборки театрального зала и даже двумя настоящими участниками тех событий - актёров уничтоженного «Гоголь-Центра» Филиппа Авдеева и Романа Шмакова. В своём исследовании автор берёт не просто истории участников событий, а сажает в кадр реальных бывших заложников. Артисты Филипп Авдеев и Роман Шмаков сыграли фактически самих себя, чуть ли не впервые рассказав о том, что им пришлось пережить в те октябрьские дни.
На самом деле это очень страшное кино, в котором, кажется, нет ничего страшного, кроме личных трагедий собирательного образа Натальи и воспоминаний нет. Но помимо сквозящего дискомфорта неудобной темы и экстраполяции в сознание - "а если бы там оказался я", фильм поднимает очень важный вопрос - как и каким образом надо осмыслять и, главное, переосмыслять случившееся.
Фильм был снят за 23 дня, разумеется, без господдержки. Иван Твердовский показал себя весьма уверенным постановщиком, который не смущается больших тем и готов работать даже на минимальном бюджете. Перед режиссёром стояла очень сложная задача, оголенный нерв, требующий тонкого и скрупулёзного подхода к теме. Речь идёт о событиях, свидетелями которых были миллионы. Сценарий «Конференции» не хочет касаться каких-либо общественно-политических сентенций с исконным вопросом «кто виноват?», но в глазах и жестах директора из фильма читается знакомое всем выражение: «Ну, Вы же понимаете…»
Для зрителей «Конференция» должна стать таким же важным сеансом психотерапии, как для героини фильма её вечер памяти. В начале фильма она говорит: «Наш народ так быстро все забывает. Только вчера случился какой-то ужас, а сегодня уже никто ничего не помнит».
Фильм Ивана Твердовского «Конференция» — один из самых тяжёлых современных фильмов в российском кинематографе. И на сегодняшний день, безусловно, лучший фильм автора.
В октябре 2002 года, в Москве, на Дубровке произошёл теракт, унёсший сотни жизней. Те, кому удалось спастись, остались один на один со страшными воспоминаниями. После многолетнего затворничества в монастыре Наталья собирает жертв трагедии, чтобы провести вечер памяти. Они встречаются в зале Театрального центра, где много лет назад мюзикл «Норд Ост» обернулся настоящим кошмаром.
«Конференция» оказалась достаточно важной картиной для российского кино: это попытка выйти на диалог со зрителем на темы по разным причинам табуированные. Автор хочет, чтобы травмированные люди проговорили вслух свои истории от начала и до конца, надеясь, что это поможет хоть как-то изжить страх и щемящую боль, оставшиеся где-то глубоко внутри. Кажется, ничего пугающего в кадре не происходит – просто неспешные, зачастую отстраненные воспоминания бывших заложников относительно того, что происходило в черные октябрьские дни 18 лет назад. Но Твердовский бесподобно владеет словом, композицией, лицами, атмосферой и, самое главное, восприятием на подсознательном уровне, чтобы оказать воздействие на аудиторию, готовую (и это самое важное условие для просмотра «Конференции») пройти сеанс этой кинотерапии.
Для погружения в атмосферу Твердовский выбирает эффект шоковой терапии, не реконструируя события визуально, а использует вербальные воспоминания «говорящих голов», происходящих здесь и сейчас. Дополняя эффект погружения и черными одеяниями героини, которая в монашеской рясе до степени смешения похожа на шахидку, и долгими какофоническими сценами, например спуск холодильника или открывающая сцена уборки театрального зала и даже двумя настоящими участниками тех событий - актёров уничтоженного «Гоголь-Центра» Филиппа Авдеева и Романа Шмакова. В своём исследовании автор берёт не просто истории участников событий, а сажает в кадр реальных бывших заложников. Артисты Филипп Авдеев и Роман Шмаков сыграли фактически самих себя, чуть ли не впервые рассказав о том, что им пришлось пережить в те октябрьские дни.
На самом деле это очень страшное кино, в котором, кажется, нет ничего страшного, кроме личных трагедий собирательного образа Натальи и воспоминаний нет. Но помимо сквозящего дискомфорта неудобной темы и экстраполяции в сознание - "а если бы там оказался я", фильм поднимает очень важный вопрос - как и каким образом надо осмыслять и, главное, переосмыслять случившееся.
Фильм был снят за 23 дня, разумеется, без господдержки. Иван Твердовский показал себя весьма уверенным постановщиком, который не смущается больших тем и готов работать даже на минимальном бюджете. Перед режиссёром стояла очень сложная задача, оголенный нерв, требующий тонкого и скрупулёзного подхода к теме. Речь идёт о событиях, свидетелями которых были миллионы. Сценарий «Конференции» не хочет касаться каких-либо общественно-политических сентенций с исконным вопросом «кто виноват?», но в глазах и жестах директора из фильма читается знакомое всем выражение: «Ну, Вы же понимаете…»
Для зрителей «Конференция» должна стать таким же важным сеансом психотерапии, как для героини фильма её вечер памяти. В начале фильма она говорит: «Наш народ так быстро все забывает. Только вчера случился какой-то ужас, а сегодня уже никто ничего не помнит».
